Безумного художника пришлось на время обезопасить, ибо у того неожиданно возникло непреоборимое желание разукрасить в растущем на глазах храме каменные стены.
По личному распоряжению Соломона непризнанного в Израиле гения постоянно сопровождали прекрасные девушки лёгкого поведения следящие за тем, чтобы знаменитый гость благополучно перекочёвывал из одного пивного заведения в другое, не успевая как следует протрезветь.
Здоровье портилось на глазах и не только из-за вина. Распутные девицы так же внесли свою лепту в процесс падения безумца, но тот, к слову сказать, вернувшись на родину, стал после этого ещё только больше рисовать.
Полоумные поклонники, включая самого царя Хирама, нарадоваться не могли, так что Соломон оказал своему щедрому союзнику неоценимую услугу, хотя никто так и не узнал об этом…
Храм же рос не по дням, а по часам.
Возводили великолепное строение на холме Офел, вершину которого предварительно срезали и уравняли. Для расширения внутренней площади территорию окружили стеной из хорошенько обтёсанных каменных глыб скреплённых оловом.
На вершину холма вела удобная дорога, по которой желающие попадали во внешний двор, где постоянно толпились жители Иерусалима, дававшие строителям «ценные» советы, вследствие чего между тружениками и зеваками регулярно случались нешуточные драки. Но стража всегда была начеку, разнимая дерущихся ещё до того как из складок длинных одежд выскакивали острые ножи.
Вторая стена поскромнее окружала внутренний двор – основное место религиозных обрядов. Посредине стоял жертвенник, на котором горел вечный огонь всесожжения. Рядом установили «медное море» - медный колодец, заполненный водой для обмывания жертвенных животных.
Одним словом всё делалось по высшему классу.
По окончании строительства храма занявшего около семи месяцев, состоялось большое торжество по случаю установления внутри знаменитой святыни – ковчега завета. Во время торжества толпы народа заполнили внешний двор, а на внутреннем должна была пройти церемония посвящения и установления ковчега.
Ковчег завета представлял собой деревянный ларец, украшенный искусной резьбой, в котором покоилась каменная скрижаль великого пророка Моисея. По одним слухам скрижаль была одна по другим две, хотя возможно правы были обе спорящие стороны. Скрижаль и впрямь была одна, но только расколотая неким неосторожным древним хранителем на две одинаковые части.
Ларец тщательно охранялся огромными статуями, изображавшими херувимов – могучих бородатых мужиков с крыльями. Статуи были вырезаны из оливкового дерева и покрыты толстым слоем золота.
Торжество в честь завершения строительства храма прошло как по маслу. Вокруг жертвенника собрались старейшины израильских племён, жрецы в белых ниспадающих одеждах, придворные вельможи, певчие, арфисты, кимвалисты и сто двадцать трубачей.
В общем негде даже финику упасть.
Обстановка была тоже соответствующая: жара (от огня в алтаре и многочисленных курилен) и духота (из-за огромного количества людей).
Соломон в пурпурном роскошном плаще и в золотом царском венце сидел на престоле. Сзади него выстроились пятьсот воинов личной гвардии, включая двух дряхлых современников Давида. Каждый воин держал в руках щит из чистого золота. Щиты специально пронумеровали и при помощи крепкой цепочки прикрепили к запястью каждого солдата, ибо уж очень был велик соблазн у некоторых «добропорядочных иудейских граждан» эти щиты под шумок как-нибудь умыкнуть.
Далее подробно описывать историческое действо как нам кажется излишне.
Ну, разумеется, случилось жертвоприношение, заиграла музыка, внесли ковчег, спели гимн «Явись, Яхве, и дрогнет враг!», унесли ковчег. Ну и прочее, согласно заранее составленному списку.
Дым от постоянных ритуальных сожжений резал глаза, струнные музыканты лишённые возможности лицезреть свои руки играли вразнобой, трубачи истошно выли ну и вполне логично, что когда дым, наконец, рассеялся могучие воины из личной гвардии Соломона не досчитались доброго десятка золотых щитов.
Крепкие на первый взгляд цепи, идущие к запястьям были перекушены, причём при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что перекушены не специальным кузнечным инструментом, а чьими-то алчными зубами.
Когда суматоха, вызванная пропажей щитов, наконец, улеглась, Соломон сокрушённо покачав головой торжественно встал во весь рост, дабы толкнуть историческую речь:
- Господи, возлюбил я обитель дома твоего! – так красиво начал мудрый царь. – И место жилища славы твоей! Если даже всё небо не может вместить тебя, то насколько же мал для тебя сей храм?!! Но, пожалуйста, бог мой, услышь свой народ и заранее прости его, когда он будет молится в сторону этого места!
Воцарилась глубокая тишина, ибо присутствующие с благоговением прислушивались к высоким речам.
Царь много ещё чего потом говорил, однако все его слова в конечном счёте сводились к просьбе Яхве не лишать Израиль своей милости.
В конце концов стало ясно, что Яхве внял ибо огонь за спиной Соломона неожиданно вспыхнул ярким светом, обдав слишком близко стоящих жрецов снопом живописных искр. Жрецы с криками отскочили прочь, туша дымящиеся полы длинных одежд.
- Великий бог ответил нам! – с облегчением улыбнулся царь, простирая к куполу храма холёные руки. – Веселитесь люди и пусть ваши празднества длятся ровно четырнадцать дней и ночей!!!
Толпа разразилась ревом всеобщего одобрения, а Соломон подумал о том, что спрятавшийся за алтарём надёжный человек явно переусердствовал с количеством горючего порошка специально привезенного из Египта. Египтяне знали толк в таких делах и, особенно в том, что касалось зрелищных религиозных церемоний.
Впрочем, всё завершилось благополучно. Вся страна веселилась и пировала. Жертвенники в честь Яхве полыхали даже в самых отдалённых концах Израиля.
Большего трудно себе было и пожелать...

***

…Соломон не ограничился возведением одного единственного храма, слегка зациклившись на усилении обороноспособности страны. Также не мешало построить себе подобающую царскую резиденцию, но уже не за свой счет, а за счёт благодарного народа. Не даром же те так весело пировали целых четырнадцать дней и ночей, здорово опустошив казну Иудеи.
Дворцовый комплекс начали возводить рядом с новым храмом, дабы не нужно было, если что, далеко ходить.
Собственно царская резиденция имела два крыла. В одном жил Соломон и его самые верные соратники, а в другом обитала гордая дочь египетского фараона со свитой. Огромные помещения были спроектированы таким хитрым образом, что даже при очень большом желании муж с женой встретиться могли ну разве что один раз в месяц.
Соломон лично проектировал дворец вместе с самыми знаменитыми иудейскими архитекторами, съевшими не одну собаку на создании хитроумных тайных коридоров в старой резиденции покойного Давида.
Молодая жена настолько осточертела царю (в особенности надменным выражением лица) что он хотел видеть её как можно реже, да и на любовном ложе египтянка была довольно холодна, изображая по большей части немую прямолежащую мумию.
Странные в этом Египте обычаи.
Как ни старался Соломон так и не смог выяснить, как там у древних соседей обстояло дело с постельными нравами. Царю даже удалось достать тайно привезённое из Египта особое литературное произведение, которое имело диковинное, но многообещающее название, «Про это». Однако просмотрев без сомнения замечательнейший трактат занимающий несколько длинных свитков папируса, Соломон так ничего и не понял, несмотря даже на всю свою феноменальную мудрость.
Картинки были забавные, надписи полные глубокого философского смысла, но вот как всё это соотносилось с альковным искусством…
На картинках выполненных с большим мастерством были изображены странные невероятные существа с человеческими телами, но головами всевозможных животных. Да, несомненно, тела были обнажёнными, полными откровенного эротизма, но на этом пикантность древнего трактата, к сожалению, заканчивалась.
Совершенно отчаявшись царь пригласил во дворец одного старого египтянина, проживающегося в Иерусалиме под иудейским именем Хавэ Урии. Что он там когда-то натворил в Египте и почему ему пришлось оттуда бежать так и осталось загадкой, хотя злые языки и намекали одно время на некую неприятную историю с грязноватым душком. В увлекательнейшей истории фигурировал не только сам Хавэ, но и разорённые могилы, воскрешённые покойники, осквернённые девы, убиенные младенцы и проклятое золото.
В общем, как видно веселым человеком был этот загадочный египтянин.
Когда сильно смущаясь и даже слегка краснея царь продемонстрировал старику сокровенный трактат, тот отреагировал совершенно спокойно и пожав острыми плечиками ответил, что сие несомненно выдающиеся произведение полностью посвящено погребальным обрядам египетского народа.
«Так вот значит как следует понимать интригующий заголовок «про это», - подумал Соломон, а вслух ткнув пальцем в одну из обнажённых фигурок спросил:
- Скажи-ка мне, старый друг, кто этот странный фантастический персонаж?
Старец прищурился, подслеповато рассматривая яркую картинку. Рисунок изображал некоего обнажённого мужчину с головой пса. Царя этот страшила заинтересовал только потому, что благоверная находясь не в духе в их редкие встречи на брачном ложе, иногда называла Соломона собакоголовым, когда тот случайно придавливал рукой её роскошные длинные чёрные волосы.
- Это Анубис!!! – наконец рассмотрев фигурку, ответил старый Хавэ. – Владыка мира мёртвых! Весьма опасное существо, злопамятное, вредное, мстительное… Ваш Яхве импонирует мне намного больше, но вот беда… я уже не могу поменять веру, а так хотелось бы…
- Таки в чём же проблема, Хавэ? – радостно воскликнул царь. – Я лично договорюсь о соответствующем обряде.
- В мои то годы… - сокрушённо покачал головой египтянин.
- Не вижу никаких препятствий! – улыбнулся Соломон.
- Я не перенесу этого вашего обрезания… - потупив взор, грустно признался старец. – Сердце уже не то, что раньше…
- Я знаю одного специалиста… - заговорщицким тоном проговорил царь, - всё сделает совершенно безболезненно…
- Нет, что ты… - бедолага хрипло закашлялся. – Поздно пить целебные отвары, ибо я уже смирился со своей старческой немощью. Очень скоро сведёт меня судьба с собакоголовым супостатом…
Соломон не стал спорить, однако на супругу сильно обиделся, ибо та явно хотела его оскорбить.

***

Для охраны границ и главных торговых путей молодой царь укреплял города и строил новые крепости.
На севере, к примеру, он окружил мощными стенами и башнями города Гацор и Мегиддо, а в центре страны - Гезер, Бефорон и Валааф. Во всех этих крепостях стояли в боевой готовности отряды конницы и пехоты.
Соломон оказался также великолепным торговцем, поддерживая оживлённые торговые отношения с соседними государствами.
В Киликии он по дешёвке скупал лошадей и продавал их за двойную, а то и тройную цену в Месопотамию и Египет. Лошади шли в дело самые разные и особенно выгодно уходили старые клячи с искусственно подкрашенными шкурами и выбеленные при помощи песка зубами.
Из Египта в свою очередь завозились отличные боевые колесницы, часть которых перепродавалась в другие страны, разумеется по значительно большей цене.
Так уже в древности рождалась легенда о невероятном коммерческом гении израильского народа.
Кроме всего прочего Соломон занялся очень выгодной морской торговлей несмотря на то, что израильтянам было совершенно незнакомо кораблестроение и мореплавание.
Тут снова помог щедрый союзник, тирский царь Хирам. С его неоценимой помощью был построен в заливе Акаба порт Ецион-Гавер, откуда каждые три года уходил флот в таинственную страну Офир, где по слухам жили женщины с чёрными телами, но розовыми пятками. О мужчинах земли Офир информации и вовсе не было. Возвращающиеся моряки по большей части мрачно отмалчивались, однако то что они привозили на своих кораблях… Взамен медной руды, которую добывали в израильских рудниках и переплавляли в специальных печах, корабли Соломона привозили ценные товары: золото, серебро, слоновую кость, сандаловое дерево, обезьян, павлинов и тех самых женщин загадочного цвета.
Правда с последними очень часто случались неприятные казусы, ибо предприимчивые личности с торговых кораблей иногда выдавали обезьян за экзотических представительниц женского пола. И впрямь на первый взгляд разницы не было, ну разве что чрезмерная волосатость…
Жертвой мошенников становились, как правило, престарелые богатые эротоманы с плохим зрением.
Так один почтенный иудейский гражданин (пожалуй, не станем упоминать его имя) за огромные деньги приобрёл такую «девушку» и сожительствовал с ней в течение нескольких месяцев, пока один из молодых родственников с нетерпением ждущих богатого наследства от состоятельного великовозрастного дядюшки робко не заметил, что экзотическая рабыня уж больно странно себя ведёт: постоянно ест бананы и часто висит на потолочной балке в столовой.
Тут то добропорядочного иудейского гражданина и проняло. Вышел большущий скандал, дошедший до самого Соломона. Виновные были тут же схвачены и строго покараны продолжительным изгнанием из цветущих богатых земель Израиля. Главного же злодея непосредственно продавшего «рабыню» наказали с особой жестокостью, заставив жениться на экзотической «красотке» и отправиться вместе с ней в экзотическое свадебное путешествие в страну Офир, дабы проведать родственников жены. Разумеется, путешествующих конвоировали суровые солдаты. Так бедняга и просидел на пальме несколько месяцев в окружении визжащих, дерущихся хвостатых соплеменников «супруги».
Таким вот хитроумным образом Соломон искоренял в своём государстве чрезмерную алчность и обман. У Израиля и так врагов было немерено, зачем же плодить их ещё больше?

***

Из сандалового дерева, ввозимого из страны Офир, царь велел построить в своём дворце лестницы и перила, а из слоновой кости вырезали роскошный легендарный трон.
Но всех немалых богатств, к сожалению, не хватило на покрытие расходов на строительство, вооружение, развлечения и пр. Пришлось Соломону брать взаймы у старого друга царя Хирама сто двадцать талантов золота. В залог Соломон отдал двадцать галилейских городов. Но когда тирский царь поехал осмотреть эти города то понял, что здорово промахнулся, ибо вместо цветущих населённых пунктов обнаружил жалкие развалины среди которых бродили озлоблённые нищие, которые не только ограбили богатый картеж гостя, но и потребовали за царя выкуп у безутешной супруги и сыновей.
Соломон попытался было вмешаться, но гордые иудейские нищие только плюнули под ноги уполномоченному посланцу правителя Израиля, так что родственникам Хирама пришлось здорово раскошелиться.
После чего с трудом возвратившийся на родину царь произнёс крылатую историческую фразу:
- Ноги моей больше не будет в этом ихнем Израиле!
Сказал, как отрезал, и больше на территории Иудеи никогда не появлялся и деньги Соломону тоже не занимал к немалому расстройству последнего.

Продолжение следует…

Наш небольшой совместный проект, я надеюсь добить до конца лета. Разные обстоятельства пока тормозят всё.

Слухи о мудрости Соломона и великолепии его двора разлетелись по всему миру, плодя многочисленных завистников, но никто не смел пойти войной на процветающее богатое государство, ибо в те далёкие времена Иудея была как никогда сильна.
Ну а чего тут удивляться, «золотой век» как-никак. Стремительный расцвет предвещающий далекий, но неизбежный упадок. Ведь любая древняя империя, словно живое существо имеет возраст, исчисляемый иногда десятилетиями, а иногда и целыми веками.
Крах неизбежен, но разве задумываются об этом счастливцы, живущие в «золотую» эпоху?
Конечно же, нет.
Им повезло родиться в благополучный период, но вот их детям… их детям наверняка суждено хлебнуть горькую чашу времени неизбежных пагубных перемен.
Впрочем, не будем о грустном…
Докатились невероятные слухи о царе Соломоне и до царицы Савской, проживающей в далёкой мало кому известной в то время Аравии. Царица решила лично отправиться в Иерусалим, дабы воочию убедиться в правдивости невероятных слухов.
Её появление в столице Израиля было подобно раскату грома среди ясного, хорошенько пропаленного солнцем неба. Длинный караван надменных аравийских верблюдов в богатых ярких чепраках украшенных золотом, медленно проплывал по улицам переполошившегося Иерусалима.
Было непонятно как такое богатство могло в целости и сохранности передвигаться по небезопасной во многих местах территории Иудеи. Но ларчик открывался просто – на величественных «кораблях пустыни» ехали суровые аравийские воины, лица которых полностью скрывали белые повязки. Только и можно было разобрать злобно сверкающие глаза. Каждый воин держал правую руку на рукояти огромного изогнутого меча и связываться с такой охраной, разумеется, никто из знаменитых разбойников Израиля не решился.
Даже сам Ицах Кровавые Пейсы, по слухам наблюдавший издалека за караваном проходящим по контролируемой им территории, сокрушённо покачал головой и смачно сплюнув себе под ноги мрачно изрёк:
- Таки слишком рискованно!
И его верные головорезы, числом три десятка, спрятавшиеся за огромным камнем проводили богатую, но недоступную добычу жадными грустными глазами…
Кроме грозных воинов пустыни верблюды везли придворных вельмож, женщин и бесчисленные дары Соломону: золото, драгоценности, благовония. Сама царица ехала в паланкине, который качался на огромном белоснежном верблюде.
Соломон, облачённый в пурпур и золото, с большим нетерпением ждал богатую гостью в тронном зале. Царю тоже было свойственно пускать пыль в глаза. Хвастаться он любил, однако сейчас им двигало вовсе не обычное хвастовство, а назревающие банкротство очень близко подкравшееся после опрометчивого строительства слишком уж дорогого храма.
Дела следовало немедленно поправить за чужой счёт.
Вариантов было немного.
А точнее, всего лишь два: грабёж соседних государств и грабёж своих же сограждан.
Оба варианта сильно не нравились Соломону, ибо разрушали с таким трудом урегулированную внешнеполитическую и внутреннюю обстановку в стране. Не факт что соседи не смогут достойно ответить на подлые поползновения агрессора. Ну а что касается своих же собратьев, то с ними шутить и вовсе не следовало. Восстанут, поднимут на вилы и что тогда делать?
То-то!
«Охмурю её и женюсь на ней!» – так решил для себя Соломон, с нетерпением ёрзая на троне.
- Ну что там, где же она? – обеспокоено спрашивал царь у суетящихся в тронном зале слуг поспешно наводящих лоск.
- Уже скоро! – ответил один из солдат до пояса свесившийся в открытое окно дворца, выходящее аккурат на центральную улицу столицы.
Соломон понимал, что царица ни в коем случае не должна заподозрить плачевное состояние финансов владыки Израиля. Посему царь и облачился в свои лучшие одежды, готовя безумный по своему расточительству, но такой необходимый пир. На гостью следовало произвести неизгладимое впечатление, и он его несомненно произведёт.
Однако, увидев вошедшую в тронный зал женщину, Соломон несколько смешался. В голове царил полный кавардак, будто мысли смял ворвавшийся в одно ухо сквозняк. Сквозняк здорово порезвился в закоулках памяти и, поиграв в лапту с неожиданно активизировавшимися плотскими желаниями, вылетел прочь через второе ухо, пронзив таким образом голову насквозь.
Все планы летели в ненасытную утробу непредсказуемости, ибо царь почувствовал что таки немножечко влюбился.
Однако холодная рациональность взяла верх над безумным порывом, быстро наведя в мудрой голове порядок. Ведь влюбленный, как правило, совершает массу нелепых ошибок, что совершенно не соотносилось с довольно определёнными планами Соломона относительно царицы Савской.
Но как тяжело было оторвать взгляд от изящной фигурки, соблазнительно вырисовывающейся под тонким щёлком расшитого золотом платья. Как трудно не восхищаться смуглым личиком с тонкими изысканными чертами, как можно не погрузиться в огромные чёрные, горящие томным огнём глаза...
«Ну уж нет… - Соломон хорошенько встряхнулся, будто пёс вылезший из воды. – На меня все эти шахеры-махеры уже давно не действуют, как никак тридцатый год пошёл».
Вот тут то и наступило стопроцентное отрезвление и в поначалу сбитом с толку царе вновь проснулся гениальный дипломат и выдающийся предприниматель.
- Прошу вас, дорогая, не стесняйтесь, это такая честь для меня… такая честь…
Встав с трона царь величественно спустился к учтиво поклонившейся царице и, взяв её изящную ручку, деликатно поцеловал тонкую источающую аромат сандала кожу.
- Тлебата мундра атир… - тихо ответила царица.
- Ах ты, что б меня… - хлопнул себя по лбу Соломон. – Кто-нибудь немедленно приведите ко мне переводчика!!!
Запыхавшийся полный иудей средних лет ворвался в зал минутой позже:
- Авесалом, зараза ты этакая, где ты всё время шляешься? – с нетерпением воскликнул разнервничавшийся царь.
М-да об этой неожиданной преграде он как-то и не подумал. Проклятый языковый барьер, разница культур, обычаев, в конце концов… Масштабней нужно мыслить, масштабней… впрочем, что уже рвать на себе бороду…
- Но ведь я раньше никогда вам не был нужен… - обиженно ответил переводчик. – Я уже давно смирился с ролью главной дворцовой мишени для всевозможных насмешек и если бы не высокая оплата моих профессиональных услуг, то я бы уже давно…
- Авесалом, заткнись! – грозно рявкнул Соломон. – На карту поставлено всё! В том числе и твоё благополучие в купе с благополучием всего Израиля!!!
- Ну… в таком случае я готов помочь! – осторожно согласился переводчик. – Из каких земель прибыла эта красивая незнакомка?
- Красивая незнакомка! – передразнил царь. – Перед тобою сама царица Савская, деревенщина, поклонись ей и одежду свою поправь, а то выглядишь так, будто тебя только что сняли с какой-то распутной девки!
- Таки сняли! – сварливо ответил Авесалом, после чего отвесил богатой экзотической гостье вежливый поклон. – Так из какой говорите, она прибыла страны?
- Из Аравии! – теряя остатки терпения буркнул Соломон.
- Откуда?!!
- И это ТЫ спрашиваешь меня?!! – взревел царь. – Лучший языковед всего Израиля!!!
- Гм… - переводчик слегка смешался и так обратился к царице. – Абвала маввалла пту-птур…
Гостья испуганно переглянулась со своей многочисленной свитой, выглядевшей крайне растеряно.
- М-да… - пробормотал Соломон. – Начало многообещающее!
- Тюре ксуту микси?
Та же реакция.
- Мнате велабма кюс текелэ?
Неожиданно царица резко развернулась и влепила лучшему языковеду Израиля звонкую пощечину.
- Ага, кажется, я нащупал знакомую языковую группу… - нервно захихикал Авесалом, потирая пылающую щёку.
- Что ты ей сказал, скотина? – царь уже был готов задушить подлеца и лишь присутствие важной гости сдерживало его от неминуемой расправы.
- Ну… э… э… э…
- Переведи мне, причём НЕМЕДЛЕННО!!!
- Ну я поинтересовался… - переводчик на всякий случай отошёл от разозлившейся царицы подальше, - какого размера у неё… бюст…
- Значит вот какие слова ты знаешь? – потряс над головой кулаком Соломон. – А я дурак тратил деньги, посылая тебя на обучение в далёкие страны, а ты видно только и делал, что шлялся там по борделям, где и пополнял свой словарный запас. Так ведь, а ну отвечай?!!
- Ну… э… э… в некотором роде… - был вынужден признать Авесалом.
Соломон посчитал в уме до дести и коротко бросил:
- Переводи!
- Что?!! – испугался переводчик.
- То, что я сейчас буду ей говорить!
- А… ну… давайте…
- Дорогая моя… - царь изобразил на своём умном лице самую обаятельную улыбку из всех, так он обычно улыбался, когда вёл переговоры с тирским царём Хирамом, которому постоянно был что-то должен. – Прости моего слугу за случившееся недоразумение, ибо не ведал он что говорил.
- Как это не ведал? – возмутился Авесалом. – Ещё как ведал! Вы что таки хотите меня выставить в глазах высоких гостей полным невеждой? Да они тут же засомневаются в моём профессионализме. Да и какой я вам слуга?!! Я свободный гражданин Израиля и волен идти куда захочу! Вот даже прямо сейчас возьму и уйду и никто мне слова не скажет…
- Переводи! – улыбаясь сквозь зубы прошипел Соломон. – Удушу!!!
Угроза подействовала и Авесалом разразился длинной замысловатой тирадой.
Царица поняла, коротко кивнув, по всей видимости, прощая допущенную в самом начале встречи оплошность.
Затем гостья что-то произнесла на своём кошмарном языке и лицо у переводчика после этой фразы слегка вытянулось.
- Что она сказала?- оживился Соломон.
- Назвала размер своего бюста! – ответил совершенно ошарашенный переводчик.
- Что?!!
- Именно так!
- И какой он у неё?
Авесалом склонился к самому уху царя и быстро зашептал, делая при этом круглые глаза.
- Не может быть?!! – Соломон недоверчиво смотрел на экзотическую красавицу. – И это при такой тонкой талии?!!
- Клянусь своей профессиональной репутацией! – громко подтвердил свои слова переводчик.
- Она немногого стоит! – скептически скривился царь.
- И всё-таки я настаиваю!
- Что ж… - усмехнулся царь. – Если всё сложится так как я запланировал, то очень скоро я смогу проверить твои слова… так сказать на практике…
И Соломон щедрым жестом указал царице на открывшееся двери, ведущие в пиршественный зал.

***

Если роскошь дворца и поразила экзотических гостей, то внешне они своего восхищения чужим богатством нисколько не проявили. Вели себя скромно, но с достоинством.
Царь посадил знатную гостью на почётное место справа от себя, слева же сидел ненавистный переводчик, выглядевший спесивей чем обычно, что объяснялось сложившимся обстоятельствами. Понимал, мерзавец, что он единственный в своём роде и что без него у Соломона не получится с царицей даже простейших торгово-экономических переговоров.
- Смотри мне! – погрозил Авесалому Соломон. – Таки следи за своим языком, хорошенько подумай несколько раз что мелешь, иначе сгною в сырой темнице со змеями.
- Ой-вей… напугали… - дерзко ответил переводчик. – Та я вас умоляю… Вы слишком много золота потратили на моё обучение, чтобы так запросто сгноить меня где бы то ни было да ещё со змеями.
«Однако какой наглец!!!» – гневно подумал царь, мило улыбаясь царице.
Как соблазнить красавицу, когда не можешь с ней нормально общаться?
Соломон решил использовать всю мощь своего немалого интеллекта, но интеллект, к сожалению, пасовал перед столь сложной неразрешимой проблемой.
«Может общаться с ней на языке жестов? – в панике искал подходящее решение царь. – А вдруг неправильно поймёт и как влепит… но уже мне. Нет, не годится. Хотя мысль просто отличная».
Язык тела, конечно, хорош, но до него ещё следовало добраться, в смысле добраться до прекрасного тела царицы и добраться не просто так, а дипломатически правильно, не нарушая чужие обычаи и предрассудки.
Кошмар!
Постоянно пихая в бок разомлевшего от вина переводчика Соломон, наконец, смог завязать неспешную светскую беседу.
Очень скоро выяснилось, что царица прибыла в Иерусалим с довольно определённой целью. Оказывается торговый путь, именуемый «Дорогой благовоний», по которому жители Аравии вывозили свои товары в Египет, Сирию и Финикию, проходил вдоль Красного моря и пересекал территорию подчинённую Израилю.
Царицу беспокоило благополучное продвижение своих караванов, которое всецело зависело от доброй воли Соломона.
- Мы это обсудим, но чуть позже… - вкрадчиво ответил царь, то и дело заглядывая в глубокий вырез наряда красавицы.
Однако рассмотреть что-либо не представлялось возможным, так как ракурс был, мягко говоря, не самым удачным.
Неизвестность будоражила фантазию, но Соломон умел держать себя в руках, что уже не раз с успехом доказывал, в особенности, когда сорился с дерзкой женой-египтянкой способной вывести из себя даже каменного сфинкса. Во время сор царь, как правило, блаженно улыбался не произнося ни слова в ответ, чем ещё больше бесил вспыльчивую супругу.
Кстати законы того времени совсем не воспрещали иметь несколько жён, посему Соломон и лелеял вполне конкретные планы в отношении царицы Савской.
Итак, становилось ясно, что вовсе не слухи привели царицу в далёкий (если смотреть из Аравии) Иерусалим. Преследовались чисто практические цели: щедрыми дарами и обещаниями доли в прибылях склонить израильского царя к заключению договора о дружбе.
Конечно царь предпочёл бы немного иное склонение, склонение к сожительству, но так в лоб заявить побоялся, ибо вполне мог во всё тот же мудрый лоб хорошенько получить.
Нрав у экзотической гостьи был крутой и это смог в полной мере прочувствовать на своей постной физиономии в край обнаглевший переводчик.
- Что ж таки дождёмся лунной ночи… - плотоядно потирая руки, произнес царь, вовремя успев схватить за горло пьяненького Авесалома, который едва не перевёл последнюю фразу владыки Израиля на аравийский.

Продолжение следует…

Megadeth “Angry Again”

"Я снова зол!"

Чем больше на тебя гляжу,
Тем больше сходства нахожу.
Читать пытаясь по губам,
Неправду вижу тут и там!

***
Когда я слышу голос твой,
Мне кажется, что я глухой.
Такую мелешь ерунду -
Вовек я смысла не найду!

***
И снова зол на всех подряд,
И мысли как в котле кипят,
Перегружая бедный мозг.
Я снова зол, я зол опять, твою же мать...

***
Когда в рассказе поворот
Меняет все наоборот,
То здесь не только ловкость рук -
Я вижу хитроумный трюк!

***
И снова зол на всех подряд,
И мысли как в котле кипят,
Перегружая бедный мозг.
Я снова зол, я зол опять, но...

***
Разрывы сухожилий...
Дай воздуха глоток!
Глаза слезой заплыли,
По телу мчится ток...
Выламывая кости,
Корежит мою плоть.
Но пелену уносит -
Я ощущаю злость!

(соло)

Ту связь, которая во мне,
Я сам же закалил в огне!
И чтобы мне ее сломать,
Я должен веру растоптать.
В пустой коробке мы живем
И здесь мы спим, едим и пьем.
Задумайся - какого пса
Из ящика звучит попса?

***
И снова зол на всех подряд,
И мысли как в котле кипят,
Перегружая бедный мозг.
Я снова зол, я зол опять, твою же мать!
И опять, и опять, опять...

***
И снова зол на всех подряд,
И мысли как в котле кипят,
Перегружая бедный мозг.
Я снова зол, я зол опять, а всем насрать!