Это немного удивительно, но в московском районе Марьино не только водят «Русские марши» и готовят кандидатов в мэры Москвы, но и живут футболисты. Виталий Гришин – несостоявшаяся звезда московского «Динамо» и один из самых стабильных игроков премьер-лиговского «Амкара», – обитает именно там. На финише карьеры Гришина Юрий Дудь заехал на юго-восток Москвы и послушал несколько интересных историй о том, как можно быть вместе со всеми, но не быть как все.

Виталий Гришин родился 9 сентября 1980 года в Москве.
Крайний полузащитник. Выступал за московское «Динамо» (1997-2003), полтавскую «Ворсклу», «Химки», пермский «Амкар». С лета-2013 – игрок «Химок» (второй дивизион чемпионата России).
Сыграл один матч за вторую сборную России (2003 год, соперник – сборная Германии-2006).
Смотрят в гаджет

– В «Амкаре» вы провели семь лет. Почему пермская история закончилась?

– У меня закончился контракт. Летом тренером еще был Хузин, мы встретились, поговорили. Он сам не понимал, остается в команде или нет, но дал понять: если останется, то дальше со мной работать не хочет. В «Амкаре» решили обновить состав. Плюс я был после травмы тяжелой: летом 2012-го порвал связку, в конце осени вышел на замену в трех играх, а после зимнего перерыва вообще сыграл только один матч – с «Локомотивом». Было понятно, что контракт не продлят.

– Из премьер-лиги вы сразу провалились во вторую. Почему сразу «Химки»?

– Особых предложений и не было. Только «Луч» меня звал. Но у меня двое детей, сын пошел в школу в Москву – по семейным обстоятельствам я уже не думал о деньгах, кубках и медалях. Все команды, на которые я выходил сам – «Торпедо», тульский «Арсенал» и ярославский «Шинник» – ответили отказом. Хотел что-то ближе к дому, но там не захотели. Остался один вариант – «Химки», там без проблем предложили контракт на год. Это ради Москвы и ради игровой практики после травмы. Деньги тут, можно сказать, нефутбольные.

– Нефутбольные? Мне всегда было интересно: хватает ли игрокам второй лиги на айфоны? У игроков «Химок» они есть?

– У многих. Могут себе позволить и айфоны, и айпэды. Вообще это болезнь, я считаю. Ну, у меня у самого они есть. Просто это забавная картина времени: смотришь на свою команду в аэропорту, рядом друг с другом сидит человек 15, а четырнадцать из них – с опущенными головами. Смотрят в гаджет.

– За семь лет вы несколько раз продлевали контракт с «Амкаром». Самые забавные переговоры за это время?

– Когда тренером был Божович. «Амкар» предлагал одну сумму, я хотел чуть больше. В итоге пришли к компромиссу. Отпуск я проводил в Москве, и ко мне должен был прилететь человек из «Амкара» с контрактом. Еще одним мероприятием, на которое он летел, был какой-то юбилей российского футбола. Видимо, человек очень хорошо этот юбилей отметил. Перестал выходить на связь, хотя еще накануне назначали встречу. Через пару дней я позвонил в клуб, там мне сказали: «О, а он уже в Перми, вернулся». В итоге подписывал контракт я прямо в аэропорту, откуда «Амкар» вылетал на первый предсезонный сбор.
Кулак к щеке

– Самый дикий пример звездной болезни, который вы видели?

– Расскажу про себя. Когда мне было лет 18, я еще не играл за основу «Динамо», только тренировался с ней. На нашей базе был товарищеский матч с «Ураланом». Меня выпустили во втором тайме, я бегал, старался, как мог. У нас на воротах стоял Дмитрий Тяпушкин, уже очень опытный человек. Был какой-то эпизод, и он мне крикнул: «Отнимай! Беги!». А я повернулся к нему: «Замолчи!». После игры я сидел в раздевалке, поднял голову и увидел, что надо мной стоит Тяпушкин. Он сжал руку в свой здоровый кулак, прислонил его к моей щеке и несильно толкнул. После этого я стал вести себя гораздо спокойнее.

– Свой первый матч за «Динамо» вы провели, выйдя на замену вместо Лаки Изибора – первого темнокожего легионера в истории «Динамо». Смешная история про него?

– Ребята рассказывали про то, как с ним общался Адамас Голодец, который когда-то его в команду и приглашал. Русского Лаки не знал. После неудачных игр Голодец подходил к нему, прикладывал указательный палец к большому и кричал: «Лаки! Ты ноль!». Изибор был уверен, что ему показывают знак o’кей и расплывался в улыбке: «OK, coach».

– В футбол играть он совсем не умел?

– Быстро бегал. И все. Хотя нет – еще пластичный был как кошка. По тем временам – большая редкость в нашем футболе.

– «Наш черногорский сбор отличает от прошлых и отсутствие непонятных новичков, которых, случалось, приводили скопом, порой без бутс и формы, а через пару дней всю компанию увозили обратно», – говорили вы о трансферных привычках «Амкара». Это когда такое было?

– Это при Рахимове. Я не всегда понимал политику нашего клуба. Сбор в Турции – за это время через команду проходит 3-4 новых человека. На следующем – то же самое. В итоге за три сбора появляется человек 15, и почти каждый – ну очень низкого качества. Некоторых оставляли в заявке, сразу отправляли в дубль – за основу они не играли. Для чего так делать, если мы основу, а не дубль усиливаем? Был серб Милованович, который подписал контракт с «Амкаром», сыграл 20 минут за сезон, а потом с ним продлили контракт еще на один год. Как такое может быть?

– Да ладно. Вы же понимаете – как и для чего.

– Нет, я ничего не утверждаю. Я же не знаю: может, они чьи-то родственники. Хотя тому же Рахимову удавалось находить хороших игроков из ниоткуда. Дринчича, например, он привел. Или Ристича – тоже отличный нападающий.

– Матч «Фулхэм» – «Амкар» в Лиге Европы – главное впечатление вашей карьеры?

– Одно из главных. Но если говорить про еврокубки, я больше всего запомнил игру против «Глазго Рейнджерс» за «Динамо». Не знаю, сколько их стадион вмещает, но ты еще на разминке, а адреналин уже зашкаливает. Когда мы вышли на сам матч и я снова оглядел стадион, мне уже все равно было, какая игра получится, какой будет счет. Суператмосфера! И какие звезды в составе. Тебе 21 год, а рядом с тобой играют Каниджа, де Бур, капитан сборной США Клаудио Рейна, Артур Нуман, Клос в воротах стоит.

После матча смешная история была. Игра закончилась, мы, как положено, поменялись с соперниками футболками. Заходим в раздевалку, а за нами администратор: «Это же единственная форма на Кубок УЕФА! Другой у нас нет». Форма действительно отличалась – и нашивками спонсоров, и написанием фамилий. Надо возвращать, но как идти просить? Повезло, что под трибунами находился Андрей Канчельскис. Он и пошел для нас их менять обратно. Было очень стыдно.

А против «Фулхэма» просто получилось, что я вышел на замену и забил гол. Гол оказался первым в еврокубках в истории «Амкара». Так что вроде как попал в историю клуба.
Миллион

– В московском «Динамо» вы застали выдающийся матч в концовке чемпионата-2003 – против «Торпедо-Металлурга». Ваш соперник боролся за выживание, «Динамо» почти не сопротивлялось и проиграло. Расскажите много лет спустя: у этого матча есть тайна?

– Может, и есть. Но меня она не коснулась. Хотя если посмотреть матч, то можно увидеть, что в пропущенном голе активно участвовали как раз я и Рома Березовский. Там была подача на линию штрафной: я бежал на мяч, а из ворот на эту подачу выходил Рома Березовский. Рома на мяч прыгал, я шел на него чуть ли не подкатом. Кто-то должен был сыграть этот мяч, но в решающий момент мы оба как будто испугались. Мяч просочился между нами, я попал Роме то ли по ребрам, то ли по лицу. Получалась голевая передача от нас – Валера Леонов выскочил на пустые ворота и забил.

– Тренеру «Динамо» Виктору Прокопенко после матча сказали: «Виктор Евгенич, вы бы нам сказали, что все так будет, мы бы не приходили». Он ответил: «Если б я знал, то и сам не пришел бы».

– Ну, если и тренер не в курсе, то 22-летнему парню про это точно не скажут. Я не в курсе, как там все было на самом деле.

Хотя именно этот матч мою дальнейшую судьбу в «Динамо» и определил. Зимой меня решили выставить на трансфер. В открытую причин не называли, но вполне могли делать это из-за каких-то подозрений. Про тогдашнего руководителя «Динамо» Заварзина, кстати, могу сказать, что это самый плохой президент, которого я встречал. В его времена часто и по странным причинам могли оштрафовать всю команду. Или не выполнялись условия контрактов футболистов. Может, второе и не его вина, но вряд ли в моем случае. У меня были прописаны подъемные в контракте – 100 000 долларов, которые клуб должен был мне отдать до лета. Четверть суммы отдали, а потом: «Ждите… Завтра… Снова ждите». Когда меня выставили на трансфер, я сразу подал на КДК, и тут мне стали звонить: «Давай встретимся, давай поговорим». «Нет уж – встретимся на КДК». Все вернули – причем за день-два. То есть если надо из-под палки что-то сделать, деньги есть. Если платить по ходу сезона – нету.

Кстати, про зарплаты. В «Динамо» был такой Иван Иваныч Мозер – наполовину венгр – он нам обычно выдавал зарплату. У него была любимая шутка. Когда приходил кто-то из молодых или дублеров, у кого зарплата была 200-300 долларов, он давал две или три стодолларовые купюры и говорил: «Пересчитай». Держишь эти две бумажки и все равно слышишь: «Пе-рес-чи-тай».

– Самая сложная ситуация с деньгами в вашей жизни?

– Мои родители – простые люди: отец на стройке работает, мама – на заводе в котельной. Так что денег много не бывало никогда. Помню, за институт надо было платить. Образование у нас вроде бы бесплатное, но не совсем: чтобы попасть, надо было кому надо выложить сумму – около 300 долларов. Нам найти ее было тяжело. В итоге мне помог Дима Мичков. Он тогда уезжал в «Харельбеке», и ему там дали то ли зарплату, то ли подъемные. Мы с ним были знакомы со сборной Москвы: он туда ездил от «Торпедо», а я от «Трудовых резервов». Он был на год старше, и вот, получив в 19 лет эти подъемные, он протянул мне деньги: «Я знаю, что у тебя трудное положение. Вот тебе 1000 долларов». Фактически он мне их подарил.

– Сергея Юрана как-то спросили: «Есть ли у вас миллион долларов на счету?». Он ответил: «Имеется...». У вас есть?

– Нету.

– Миллиона за карьеру вы не заработали?

– Заработал. Я многое вложил в квартиры, машины, бизнес. Так что его нет в чистом виде.
Вписаться за «Амкар»

– Помните, что вы делали 3 августа 2002 года?

– 3 августа 2002 года? Трудный вопрос.

– Ломали ногу Дмитрию Парфенову в матче «Динамо» – «Спартак». Он говорит, что вы могли бы сыграть по-другому.

– Сейчас думаю – да, мог бы. Как там было – я был с мячом, но отпустил его вперед. Уже видел, что не успеваю к нему, но не стал прыгать в подкате, а попытался дотянуться до него, пойти встык и насилу подъемом выбить подальше. Парфенов, кажется, щекой пошел на мяч – и случился контакт. Точно помню, что судья не свистнул нарушения.

– Хруст слышали?

– Все говорят, что хруст был. Но я не слышал. На следующей тренировке ко мне подошел Прокопенко и сказал: «Едем к Парфенову». «Да, конечно». Я зашел в палату, у него были люди. Поздоровался, что-то сказал. Если он и напрягся, то внешне этого не показал. Мы побыли несколько минут и поехали домой.

– Последняя драка, внутри которой вы оказывались?

– При Хузине «Амкар» поехал готовиться к сезону в Сербию. Играли с местной командой «Зета». Один жесткий стык, другой, обстановка стала закипать, потом совсем стало жарко – и понеслась. Команда на команду налетела, удалось немного помахаться. Никого толком, правда, не ударил, да и сам только скользящие удары получил.

В «Амкаре» лучше всех дерется Серега Нарубин. Сам я не видел, но по рассказам, которым можно верить, в Перми, когда случались конфликты в клубах или ресторанах, он всегда выходил победителем. Он здоровый, под два метра, и руки огромные – добраться до него практически невозможно. Плюс удар – вратарский.

Так вот в Сербии больше всего досталось массажисту и администратору. Один получил стулом по лицу, другому сломали руку: пока его били, он этой рукой защищался. Но самый неожиданный перелом получился у парня, который к нам на просмотр приехал. Парень русский, фамилии не помню, зато помню, что он уже сидел на трибуне – то ли не играл в этом матче, то ли его уже заменили. Меня тогда это поразило: человек вроде еще не в команде, но, когда началась драка, моментально выбежал на поле вписываться за «Амкар».
Хм…

– Пара вещей, которые вам не нравятся в российском футболе?

– Все старое. Наши стадионы выглядят некрасиво. Тот же стадион «Звезда» в Перми – это не стадион, а четыре трибуны, которые поставили в канаве – к нему ни подъехать нормально, ни подойти. Второе – многие команды хотят решать все вопросы только деньгами. В итоге то, чего добиваемся, и близко не соответствует тому, что вкладываем. Выходим в еврокубки и какие-то швейцарские клубы нас обыгрывают. У нас слишком много денег.

– Вы будете очередным игроком «Амкара», которого я спрошу об эпическом матче против «Анжи», а он расскажет мне, что игра была кристально честной?

– Хех. Я не хотел бы отвечать на этот вопрос. Дмитрий Мичков предельно ясно объяснил ситуацию в нашем футболе. Он сказал, что ни один футболист не будет никогда ни в чем сознаваться. Я не говорю именно про этот эпизод, но футболисты могут выполнять задания руководства, сами по себе ничего не решают.

– Ну, они же при этом остаются людьми. А любой человек может отказаться идти на преступление.

– Мне бы не хотелось говорить на этот счет.

«Если команда не вылетела, ты еще год у кормушки». Как не попасть в мадридский «Реал» и стать звездой русской провинции

– Тогда на более глобальный вопрос: вы же участвовали в договорных матчах?

– Я не знаю. Честно – не знаю. Очень часто ты можешь догадываться об этом только задним числом. Бывает, например, что ты как-то очень легко выиграл. И думаешь потом: «Хм…» Приезжаешь в гости к команде, которая всех рвет, выиграла до этого три подряд. А тут – раз, и ты их обыгрываешь. Наступает новый тур – она снова всех бомбит, бомбит, бомбит, а на нас как будто отдохнула. Так же и ты: отличная серия, приезжаешь к слабой команде и проигрываешь. А потом смотришь: в одном круге ты выиграл, в другом – они. Но понимать все это ты можешь только в конце чемпионата.
Трэш

– Вы живете в Марьино. Как вы добираетесь отсюда в Химки?

– В выходные – на машине, потому что дороги не такие загруженные. В будни – на метро. Спускаюсь в «Марьино», через час выхожу на «Речном вокзале». Оттуда маршруткой до «Арены Химки», а там нас уже ждет автобус, который везет на «Родину» – мы там играем и тренируемся.

– Как вы проводите этот час в метро?

– Музыку я не слушаю – из-за шума эффект не тот. В основном читаю.

– Что, например?

– Из глобального последнее, что прочитал, – все три части «Детей Арбата» Рыбакова. Понравилось, причем третью часть я читал впервые, а первые две – перечитывал во второй раз. Я больше люблю мрачные книги. Мне очень нравится Достоевский, особенно «Бесы». Фатальность, вся жизнь нашей России. И неважно, что про позапрошлый век – можно смело переносить на нынешний. Ничего не изменилось.

– А жизнь в России – она какая?

– Много злости, много ненависти. Не можем порадоваться за другого – постоянно зависть. Заходишь в магазин – люди скандалят. Заходишь в какое-нибудь госучреждение за справкой – тобой недовольны, тебе хамят. В итоге хамишь сам, получается, что не лучше других. И все по кругу.

– Еще вы любите слушать металл. С каких пор?

– Мне всегда нравился русский рок. Когда перешел в «Амкар», познакомился с Серегой Нарубиным – а он заядлый металлист. Пока играли вместе, я к нему основательно подтянулся. Первое, что он мне дал, – почти вся коллекция Metallica на mp3. Диск у меня до сих пор в машине – гоняю его постоянно. Потом – «Ария». Мы знакомы с основателем «Арии» Володей Холстининым. Он большой коллекционер гитар, некоторые из них он выставляет на продажу. Серега Нарубин не только слушает, но и играет, поэтому сказал: «Давай купим!». Позвонили: «Хотим купить. Но было б здорово, если бы еще самого Володю встретили – чтобы он нам постеры подписал». «Не проблема».

– Гитара дорогая?

– В районе 80 тысяч рублей. Американская – Dean. Мы познакомились c Холстининым, обменялись телефонами, стали общаться. Он был в Перми с концертом. А мы к нему в гости в Москве приезжали.

– Что еще, кроме «Арии»?

– «Эпидемия». Они дважды приезжали в Пермь – еще с Самосватом на вокале – мы оба раза ходили на их концерт. «Театр теней», что-то из сильного Беркута. Из иностранных очень люблю Judas Priest. Еще UDO. Еще Sabaton – это шведский металл.

– Ню-металл вам нравится?

– Не. Мне больше классика. Или трэш-металл. Например, ранняя «Металлика» – все-таки в 80-х они, скорее, трэш играли.

– В раздевалке «Зенита» после выхода в плей-офф Лиги чемпионов играл «Самый лучший день» Лепса. В раздевалке «Амкара» его могли включить?

– Возможно. Мы не заостряли внимание на том, что играет в раздевалке. Единственное – Серега решил вопрос с организаторами наших домашних матчей, чтобы на стадионе играл металл. Не только он – с перебоями на популярную музыку, но все равно.

– Вы воспитываете музыкальный вкус своих детей?

– Они в основном слушают то, что играет у меня в машине. Поэтому сын может сказать: «Поставь «Торреро». Или дочка с заднего сидения кричит: «Пап! Поставь «Кровь за кровь». Не знаю, понимает она там что-то или нет, но припев поет.
Монако

– В середине нулевых вы полгода провели в «Ворскле». Как там можно было оказаться?

– Это история про наши футбольные законы. Я со скандалом ушел из «Динамо», но не становился свободным агентом – за мой трансфер все равно должны были платить деньги. Мне звонили «Шинник», «Торпедо-Металлург» и кто-то еще. Но выкупать меня они не были готовы. А вот за границу можно было уйти бесплатно. Вот я и ушел на полгода в Полтаву, а потом вернулся обратно.

Там я, кстати, подсел на «Формулу-1». Только приехал, а один из парней говорит: «Пойдем посмотрим «Формулу». Пошли в бар, он мне что-то объяснял, я стал следить. Потом пропускал, а сейчас – очень увлеченно и очень внимательно. Сейчас «Формулу-1» я смотрю гораздо больше, чем футбол.

Мы с женой и Серегой Нарубиным ездили на Гран-При Монако 2012 года. Незабываемые впечатления! Сидели на прекрасных местах. Места – это отель прямо у первого поворота – того, который называет Sainte Devote. Старт, финиш, все разгоняются и первый поворот направо – вот такая узкая дорожка, куда все 24 болида должны занырнуть. Мы были на пятом-шестом этаже над этим поворотом. Несколько комнат; поляна – вино, пиво, закуски; ну и стульчики на балконах. На них никто не сидел, правда – все в основном стояли. Обзор оттуда просто шикарный: видно процентов 50 трассы. Ну и рев моторов прямо под тобой – просто супер.

– Сколько стоит билет на такой поворот?

– 100 тысяч рублей на человека. Гран-При Монако – самое дорогое в календаре. Какую-нибудь Венгрию можно за совсем маленькие деньги увидеть, а вот в Монако ценник огромный.

– Объясните мне, чайнику: что интересного в современной «Формуле»? Четыре года один и тот же чемпион.

– Ну да. Но я болею за Марка Уэббера. Точнее, болел – он заканчивает карьеру сейчас. Почему за него? Во-первых, ветеран. Во-вторых, хотелось, чтобы победил Феттеля. Вроде две одинаковые машины, два хороших гонщика. Ему не повезло – попал на время Феттеля и так и не стал чемпионом. Если убрать сейчас Феттеля, почти наверняка чемпионом стал бы Уэббер. Так что можно считать, что это элемент сочувствия.
Дело

– Сколько вы еще собираетесь играть в футбол?

– Контракт с «Химками» у меня на год, то есть до следующего лета. Потом, возможно, буду заканчивать. И команда, возможно, захочет омолодиться, и я уже чувствую, что физически некоторые качества не на высоте. Скорость пропадает, а без нее тяжело. Ну и семья уже просит, чтобы закончил.

– Что вы будете делать? Нужны ли вы семье сидящим дома каждый день без дела?

– Что-то придумается. У меня в Марьино есть магазин, который продает квадроциклы, мотороллеры, велосипеды и запчасти. Пока особенной прибыли нет, но и убытков – тоже. Можно сказать, заморозил там деньги. Но вообще я понимаю: вот-вот начнется новая жизнь. Очень хочется, чтобы в ней нашлось дело. И чтобы от этого дела можно было получать удовольствие.