однако сделать из них подобие "сидячей революционерки" Тимошенко не получится, пусть никакие СМИ и блоггеры и не пытаются

хотя бы потому что страшные

П.С. ...и почему я на философский факультет не пошёл с такой телегой?

ВЗГЛЯД: Юрий Артемьевич, что послужило поводом для проведения исследования по делу участницы Pussy Riot Надежды Толоконниковой?

Юрий Костанов: В экспертно-правовой центр обратился исполнительный директор общероссийского общественного движения «За права человека» с просьбой «в рамках программы совместного изучения гарантий соблюдения прав человек в органах следствия, надзора и суда» провести правовую экспертизу законности постановления о привлечении в качестве обвиняемой Толоконниковой.

Для оценки и дачи заключения представителем правозащитной организации была предоставлена копия на электронном носителе постановления, сделанного следователем 2-го отдела СЧ СУ УВД по ЦАО ГУ МВД России по городу Москве подполковника юстиции Ранченкова А. В. от 28 мая 2012 года.

Мне было предложено ответить на следующие вопросы: соответствует ли содержание постановления следователя требованиям уголовно-процессуального закона и правилам составления подобного рода процессуальных документов? В чем выражаются расхождения, если они есть, и является ли их наличие существенным нарушением уголовно-процессуального закона? Нарушает ли мотивировочная часть постановления конституционные нормы Российской Федерации, а также международно-правовые обязательства России? Является ли мотивировочная часть постановления выражением идеологической позиции следователя, выходящей за рамки требований светского и деидеологизированного характера деятельности госорганов? Какие еще в постановлении содержатся нарушения законов? Допустимо ли с правовой точки зрения выражение «лишили граждан общественного спокойствия»? Может ли быть криминализировано деяние, описываемое как «противопоставили себя православному миру»?

ВЗГЛЯД: Чем вы мотивировали свой вывод о незаконности уголовного преследования, какой аргумент оказался главным?

Ю. К.: Изучив предоставленные мне материалы, я пришел к выводу, что привлечение участницы Pussy Riot в качестве фигурантки уголовного дела является незаконным, потому что в ее действиях нет состава инкриминируемого ей преступления. По нынешней формулировке статьи о хулиганстве можно называть уголовно наказуемым хулиганством только действия, совершенные либо с применением оружия, либо по мотивам религиозной или национальной вражды. Так вот в песне, которую весело распевали участницы панк-группы в храме, никакой религиозной вражды нет. Там есть личная неприязнь, а может, и вражда непосредственно к Владимиру Путину и патриарху Кириллу. А считать, что один из них олицетворяет всю Церковь, а второй – все государство, я бы не стал.

Я убежден, что здесь нет состава преступления, а следовательно, держать их под стражей, тем более матерей маленьких детей, просто кощунство, гораздо худшее, чем то, что девушки совершили.

ВЗГЛЯД: Тем не менее многие граждане, называющие себя верующими, возмутились и потребовали возмездия. Как их желание непременно увидеть девушек в тюрьме могло бы быть выполнено без нарушения, на ваш взгляд, закона?

Ю. К.: В 2011 году участниц Pussy Riot можно было еще привлечь за уголовно наказуемое оскорбление, образованное унизительными высказываниями в нецензурной форме. Все это есть в словах песни. Но дело в том, что в прошлом же году законодатель декриминализовал эту статью Уголовного кодекса. С тех пор оскорбления такого уровня не являются уголовно наказуемым деянием.

ВЗГЛЯД: В деле есть один момент, о котором сторонники и противники группы в бурных спорах часто забывают. После задержания девушки отрицали свое участие в акции, а следствие каких-либо доказательств не представило. Тем не менее их поместили под стражу.

Ю. К.: В настоящем заключении не дается оценка обоснованности постановления с точки зрения достоверности и достаточности имеющихся в деле доказательств, поскольку для этого требуется их непосредственное исследование.

ВЗГЛЯД: Каково ваше личное мнение об этой акции?

Ю. К.: Это совершенно глупые девчонки, абсолютно невежественные во всех смыслах. Их с детства не научили уважать других людей. Но это еще не является хулиганством, это не проявление ненависти к христианству, даже к православной его ветке. Девушки ведь заскочили не на сам амвон, а на солею (возвышение перед иконостасом – прим. ВЗГЛЯД). И я сам, только когда стал заниматься составлением заключения, узнал, что туда простым верующим ходить нельзя. Любой ведь мог, чтобы лучше разглядеть какую-нибудь икону в иконостасе, случайно подняться на солею. И я убежден, что девушки, тоже не знали о таком запрете.

ВЗГЛЯД: Какие еще в постановлении содержатся нарушения законов, по вашему мнению?

Ю. К.: Вообще, если говорить о постановлении следователя, то так юридические документы писать нельзя. Там множество повторов, по-видимому, с целью нагнетания негативных оценок («вульгарно, вызывающе, цинично перемещаясь по солее и амвону», «неуважительная и непочтительная форма, лишенная всяких основ нравственности и морали», «демонстративно и показательно попытались обесценить»). Для того чтобы усилить впечатление, следователь нанизывает синонимы друг на друга.

Кроме того, в этом постановлении характерно неточное употребление отдельных слов и выражений, что приводит к необоснованному вменению отдельных обстоятельств («основополагающее и наиболее священное место, расположенное в главном церковном сооружении страны», что как минимум неточно, ибо солея, бесспорно, не является наиболее священным местом храма; на «сакраментальность церковного таинства», судя по описанию содеянного, обвиняемые не посягали). И вовсе непонятное выражение «выставили себя в свете, принижающем внутренние убеждения граждан» – очевидно, что выставив себя в каком-то нехорошем свете, можно принизить себя же, а не внутренние убеждения кого-то другого.

Верховный суд РФ указал на юридическую безграмотность деятелей культуры, направивших в высшую судебную инстанцию России письмо в поддержку кощунниц, устроивших хулиганскую выходку в Храме Христа Спасителя. В ответе суда сказано что письмо направлено не по адресу, поскольку Верховный суд не может вмешиваться в ход предварительного следствия. Об этом ИТАР-ТАСС сообщил пресс-секретарь суда Павел Одинцов в связи с открытым письмом российских деятелей культуры в поддержку находящихся под стражей участниц панк-группы.

"Данное открытое письмо поступило в суд, оно зарегистрировано. Однако было бы не корректно и незаконно вмешиваться в ход предварительного расследования и деятельность нижестоящих судов, так как в последствии ВС может сам рассматривать это дело. Кроме того, это может быть расценено как форма давления с нашей стороны", – сказал он.

По словам Одинцова, суд руководствуется исключительно нормами процессуального права и "не является административной вертикалью, каждое звено судебной системы действует самостоятельно". Он пояснил, что существуют стадии судебного рассмотрения – кассация и надзор, а высказывания по конкретному делу до рассмотрения его по существу не допустимы судом высшей инстанции.

Накануне российские деятели культуры направили в Верховный суд России и Мосгорсуд открытое письмо в поддержку арестованных участниц группы Пуси Райот. В своём обращении они просят освободить из-под стражи Надежду Толоконникову, Марию Алёхину и Екатерину Самуцевич, прекратить их дело или переквалифицировать его из уголовного в административное.

Адвокаты арестованных надеются, что данное письмо сможет изменить не только общественное мнение, но и ход следствия. Однако, очевидная юридическая безграмотность деятелей российской культуры, подавляющее большинство которых выросло в период господства КПСС, как главного надзорного ведомства, заставляет в этом усомниться. Апелляция к Высшему суду, когда дело находится ещё на стадии предсудебного разбирательства, вряд ли способно принести какие-то существенные результаты. Впрочем, это куда лучше, чем писать нелепые обращения по адресу Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, который к судебной системе вообще не имеет никакого отношения.
Русская линия

То, что происходит вокруг так называемого «панк-молебна», уже превратилось в некое подобие дела Дрейфуса. Отношение к его участницам, находящимся под стражей, становится не больше не меньше, как тестом на истинное Православие. Накал страстей так велик, что публичные дебаты по этому поводу все чаще заканчиваются обвинениями и даже оскорблениями. Суть происходящего все более затуманивается, страсти и эмоции выплескиваются наружу и обретают форму коллективных писем, публичных заявлений и виртуальных хлопаний дверьми.

В этой ситуации мне кажется крайне важным вновь вкратце проанализировать эти события в их исторической перспективе.

При этом сразу оговорюсь, что не стану призывать строго покарать кощунниц, как и воздержусь от призывов немедленно излить на них реки милосердия и всепрощения. В первую очередь потому, что эти призывы, как и письма, воззвания или коллективные выступления, никак не повлияют на развитие событий.

А развиваться они будут, судя по всему, следующим образом.

Актуальщиц, конечно, отпустят на свободу, возможно с условным сроком. Будет торжественная встреча, сопровождаемая новыми агрессивными антицерковными заявлениями и призывами. А через некоторое время бывших акционисток можно будет встретить с бокалом шампанского на открытии международного форума актуального искусства в роли кураторов. На их место придут другие. И антиклерикальная революция, сопровождаемая еще гораздо более серьезными и опасными акциями, – продолжится.

В связи с этим мне кажется чрезвычайно важным попытаться сформулировать проблему, выявив, по возможности, те ее стороны, которые не лежат на поверхности. Сделать это необходимо как можно более понятно и четко, избегая излишней политкорректности, поскольку болезнь зашла уже в ту стадию, когда неверный или неточный диагноз может привести к нехорошим последствиям.

В первую очередь нужно вновь обратить внимание на природу этой акции и ее контекст. Несмотря на участившиеся попытки перевести ее в политическое поле, она, тем не менее, однозначно находилась и находится в контексте актуального искусства. Это, в свою очередь, не отрицает социально-политической составляющей радикального акционизма, но это, что называется, «побочный тренд». Основу же его составляет бунт, причем бунт не поверхностный – а онтологический, духовный, направленный не только против традиционного сознания, но и против самих основ бытия.

Таким образом, христоненавистничество в сочетании с ультралевыми идеями и есть то, что является основным содержанием этого явления. Можно сказать, что на амвоне в храме Христа Спасителя вместе с обезумевшими женщинами плясал Троцкий с ледорубом в беспокойной голове.

Основная цель и одновременно содержание актуального акционизма – это провокация. Единственным критерием его является масштаб реакции на эту провокацию. Акция в храме Христа Спасителя, безусловно, войдет в катехизис актуального искусства, возможно даже затмив собой Венский акционизм и события 1968 года. Такой удачи организаторы, кураторы и вдохновители этой провокации, думаю, даже и не ожидали. Они подняли волну, которая реально стала угрожать церковному единству.

Понимая, что уврачевание этой беды не в моих силах, попытаюсь, тем не менее, привести аргументы, которые, может быть, заставят задуматься кого-нибудь из рядов активных сторонников церковного покаяния перед «невинно осужденными» и «милости к падшим».

Для этого мне кажется необходимым последовательно разобрать некоторые заблуждения защитников томящихся за решеткой актуальщиц, которые за этот короткий период превратились в устоявшиеся фантомы сознания.

Первое из них основано на уверенности в том, что никакого намеренного кощунства с их стороны не было, а речь может идти лишь о неразумии запутавшихся женщин; и наш христианский долг – проявить к ним милосердие.

Не буду касаться канонических сторон совершенного действа. Об этом написано и сказано уже столько, что материалов легко хватит на недельную научную конференцию по каноническому праву. Скажу лишь следующее: когда нам плюют в лицо с единственной целью – выказать свое презрение и ненависть, – простить и проявить милосердие, наверное, необходимо. Но когда то же самое делают со святынями, которые нам должны быть дороже жизни, я так однозначно утверждать это же не могу. Однако точно знаю: никаких других мотивов, кроме глубокой ненависти к Церкви, и никакой другой цели, кроме циничной и далеко идущей перманентной провокации, у организаторов, кураторов и участниц этой акции не было.

Далее необходимо коснуться расхожего опасения, что мы медленно превращаемся в «Республику Иран» с неким аналогом православного шариата. Поскольку такого мнения придерживаются, как правило, поклонники европейских демократий, хотелось бы совершить краткий экскурс в структуру уголовного законодательства ряда европейских стран. В результате мы можем обнаружить, что в них присутствуют статьи, предусматривающие наказание за оскорбление религии. Такие статьи есть и в Италии, и в Испании, и в Германии. Поскольку немецкое законодательство в религиозной сфере самое развитое, то остановимся на нем.

В нем мы можем прочитать, например, следующие положения: «Кто публично или путем распространения письменных материалов оскорбляет любым способом содержание религиозных или мировоззренческих убеждений… тот наказывается лишением свободы на срок до трех лет»[1]. Необходимым признаком состава преступления по этой статье является то, что указанное деяние совершается публично. Рассмотрев достаточно обширную судебную практику по этому закону, можно увидеть, что судебному преследованию подвергались лица, совершившие гораздо более безобидные деяния, чем наши панк-феминистки. Например, можно отметить одно похожее дело, которое сейчас рассматривается в суде г. Кельна. Накануне праздника Пасхи в Германии запрещены публичные увеселительные мероприятия. Группа акционистов-антиклерикалов в знак протеста против этого закона устроила пляски в обнаженном виде на площади перед Кельнским собором в Великую пятницу. Были произведены аресты, и сейчас идет долгое и скучное судебное разбирательство. Есть предположение, что зачинщики этой акции – сядут. И, заметьте, никому в голову не приходит писать письмо папе Римскому с требованием остановить беззаконие.

Таким образом, утверждение, что на Россию надвигается православный фашизм, является ложью и представляет собой ярко выраженный троцкистский синдром. В сравнении с законами большинства европейских государств наше законодательство в религиозной сфере – ультралиберально, оно представляет собой смесь атеистического советского и антиклерикального французского.

И, наконец, третий блок уже устоявшихся мифологем, которые формулируются примерно следующим образом: «Дело не в акции панк-феминисток и даже не в них самих. А дело в реакции православного сообщества, требующего немедленной и жестокой расправы». Я специально привел эти слова в виде цитаты, поскольку именно этими словами разъяснил мне свою позицию один из подписантов письма патриарху в частной интернет-беседе.

Не буду рассуждать о том, насколько эта «страшная» реакция православного сообщества является большей проблемой, чем, например, ювенальная юстиция или расширяющееся влияние сект в образовании, и может ли она являться поводом для расшатывания церковного единства. На этот вопрос ответят люди, имеющие больший авторитет в Церкви. Я же вновь напомню о «наболевшем».

Как уже упоминалось, главная цель и одновременно суть радикального актуального искусства – это провокация. Именно это роднит его с ультралевыми социально-политическими движениями и является основой для создания конгломерата, напоминающего интернационал. Активисты анархо-бомбистского толка плавно перетекают в среду радикального акционизма и обратно. Интеллектуалы-троцкисты, курирующие артпроекты, нередко по совместительству являются идеологами и участниками радикальных ультралевых политических группировок. Это среда, живущая общими смыслами, целями и идеями.

Кроме того, это очень хорошо организованный и структурированный мир, имеющий огромный опыт провокаций, сочувствующую прессу и Интернет-ресурсы. Он глобален и интернационален. Самым главным и стратегическим врагом для него является традиционное сознание и Церковь, его в большой степени олицетворяющая. Это среда, для которой мы являемся самым страшным препятствием для экспансии – как в культуре, так и в общественной жизни. И именно отсюда, из этой среды, исходит это хорошо продуманное и тонко просчитанное нападение на Церковь, которое для нас по-прежнему является не до конца осознанной реальностью.

В качестве еще одного доказательства профессиональной манипуляции нашей реакцией, которая для организаторов всего этого вполне предсказуема и даже управляема, приведу еще один пример. Параллельно с акцией в храме Христа Спасителя произошла еще одна: мужчина порубил топором иконы в одном из храмов, что стало точным повтором акции Тер-Оганьяна «Юный безбожник». Этот мужчина был почти сразу же арестован и находится под стражей. Возникает вопрос: почему все внимание направлено на столичных акционисток, а о нем никто не вспоминает?

Потому что это событие произошло в провинции?

Нет, потому что оно находится вне контекста актуального искусства. Если бы на месте этого безумца был Тер-Оганьян, то мы были бы свидетелями невероятной истерии по поводу преследования инакомыслия «православными фашистами» при содействии карательной машины государства. И позволю себе крамольное предположение: возможно, возникло бы еще одно письмо к патриарху с призывом проявить милосердие.

Таким образом, антиклерикальная революция расширяется и набирает силу. И как 100 лет назад ее авангардом и, в определенном смысле, кузницей смыслов был футуризм, так и сегодня его роль играет актуальное искусство. Его метод – провокация; его оружие – акционизм, пресса и Интернет. Участвуя в этих провокациях по не нами написанному сценарию, мы, увы, тоже становимся оружием против Церкви. Пора это осознать и трезво посмотреть на ситуацию. Иначе будет поздно.





[1] Основной закон Федеративной Республики Германия. Бонн, 1996. С. 14.
Андрей Яхнин

26 июня 2012 года